Дэн Симмонс - Лютая зима [Отмороженный]

Курц молчал.

– Какая-то б… частное нюхало… нашла связь… между Фалько, Левином… нами и… и похищенным ребенком. Эмилио… – Он умолк и уставился на Курца, его полумертвый рот дернулся, видимо, пытаясь изобразить чарующую улыбку Джонни Норса. – Я не имел… никакого отношения к этому. Я даже не знал, о ком шла речь… Я не…

Курц прикоснулся к трубкам.

– Иисус… Х… с ним… ладно… Эмилио приказал. Я… передал этим сбытчикам… Фалько и Левину… Ты доволен, падло?

– Да, – сказал Курц. Он вынул из-за пояса свой 40-дюймовый «СВ», оттянул затвор и засунул ствол в рот Джонни Норса. Было слышно, как зубы больного стучат о холодную сталь. В мутных глазах промелькнуло выражение, похожее на безумное облегчение.

Курц вынул ствол изо рта умирающего и осторожно отпустил затвор. На дорогой тумбочке стоял флакон с медицинским дезинфицирующим аэрозолем. Курц обильно полил веществом ствол «СВ», обтер его полой больничного халата Норса и только после этого засунул пистолет за пояс. Он кивнул женщине, и они вышли.

Курц велел ей ехать дальше на восток, за колледж «Эри коммьюнити», в промышленный район, протянувшийся вдоль автострады. Они проехали пустыми закоулками, миновали бездействующие в это время года автостоянки и оказались возле безлюдного грузового причала.

– Здесь, – сказал Курц. 40-дюймовый «СВ» так же твердо упирался в ее предплечье.

Анжелина Фарино Феррара, не выключая мотора, поставила машину на ручной тормоз и положила ладони на верх баранки.

– Это что, конечная станция?

– Возможно.

– Какие у меня есть варианты?

– Правда.

Она кивнула. Ее губы были белыми, но взгляд оставался дерзким, а артерия на шее (Курц хорошо это видел) пульсировала ровно и спокойно.

– Сегодня прошел слух, – сказал Курц, – что вы заключили еще один контракт на меня.

– Контракт тот же самый. Только работник другой.

– И кто же он?

– Большой Зануда Красный Ястреб. Он…

– Индеец, – закончил Курц. – Что все это значит? Месячник по трудоустройству калек из Аттики?

Анжелина чуть заметно пожала плечами:

– Стиви предпочитает иметь дело с теми, кого хорошо знает.

– Малыш Героин всегда был дешевкой, – сказал Курц. – Когда Большой Зануда должен это сделать?

– В любое время на следующей неделе.

– А если у него ничего не выйдет?

– Стиви велел мне найти настоящего мастера. И повысить гонорар с десяти тысяч до двадцати пяти.

Курц с минуту сидел молча. Фары были выключены. В свете желтых ламп на находившихся невдалеке причалах были видны густые хлопья падающего снега. Не было слышно ни звука, кроме тарахтения старого двигателя «Вольво» да гула движения на проходившей поодаль автостраде I-90.

– Вы сегодня не хотите убивать меня, – сказала Анжелина.

– Не хочу?

– Да. Мы нужны друг другу.

Курц еще немного посидел молча. В конце концов он сказал:

– Выключите мотор. И выходите.

Она повиновалась. Курц указал на дальний конец причала, где стояло множество мусорных контейнеров. Сам он шел следом за нею до конца асфальта. Ее легкие туфельки оставляли в снегу маленькие следы.

– Остановитесь здесь.

Анжелина повернулась и взглянула ему в лицо.

– Я сказала не то. Вы сами знаете, что это чушь. Мы не нужны друг другу. Вы нужны мне – мне нужно использовать вас. А Джо Курц не из тех людей, которые любят, когда их используют.

Курц согнул руку и прижал ее к туловищу, держа нацеленный в нее пистолет около талии.

– Только не в лицо, пожалуйста, – попросила Анжелина Фарино Феррара.

Справа по автостраде двигались невидимые машины.

– Зачем? – спросил Курц. – Зачем нужно было провоцировать меня и вынуждать действовать таким образом, а потом встречаться со мной без прикрытия? На что вы рассчитывали?

– Я рассчитывала, что вы окажетесь глупее.

– Извините, что обманул ваши ожидания.

– Еще не совсем, Курц. Пока что все было очень даже забавно. Может быть, Большой Зануда Красный Ястреб отомстит за меня.

– В этом я сомневаюсь.

– Да, пожалуй, вы правы. Но мой брат это сделает.

– Возможно.

По автостраде с ревом пронеслись два огромных трейлера, отбрасывая далеко вперед по конусу желтого света. Курц не взглянул туда.

– Я почти все вычислил, – сказал он. – Как вы собирались использовать меня одновременно и против Малыша Героина, и против Гонзаги. Но почему меня? Вы хотите сделаться доном по существу, если не по имени – вы потратили столько лет на подготовку, – так почему бы вам не поручить выполнить для вас работу тем людям, которым вы доверяете?

– Мне холодно, – сказала Анжелина. – Может быть, теперь мы можем вернуться в ваш автомобиль?

– Нет.

– Я хочу поднять руки, чтобы растереть плечи. Можно?

Курц промолчал.

Анжелина с силой растирала руки сквозь тонкую курточку.

– Я потратила более шести лет на подготовку того, что намеревалась сделать, но то маленькое кровопускание, которое случилось в минувшем ноябре и к которому вы были причастны, разрушило все мои планы. Я как раз намеревалась приступить к действию, но внезапно погибает мой отец, погибает моя сестричка-шлюха София, погибает даже Леонард Майлз, продажный папашин подручный. Стиви разъяснил мне, каким образом вы все это устроили, как вы наняли Датчанина. Отомстили за что-то такое, что сделал вам мой отец.

Курц ничего не ответил.

– Я знаю, что это неправда, – продолжала Анжелина. Она говорила медленно и четко. – Стиви сам организовал убийство, заняв на него денег у Гонзаги. Но вы помогли Стиви нанять на это дело Датчанина, Курц. Вы участвовали в деле.

– Я только передал деньги, – сказал Курц.

– Точь-в-точь как Джонни Норс, – с отчетливой насмешкой в голосе напомнила Анжелина. – Чистенький. Простой посыльный. Я надеюсь, что вы окажетесь в девятом круге ада, вместе с Норсом.

Курц молчал.

– Шесть лет, Курц. Вы знаете, как тянется это время – время ожидания, планирования? Я побывала замужем за двумя мужчинами, чтобы занять нужное положение, приобрести необходимые силы и знания. И все впустую. Я возвращаюсь к хаосу, а весь мой план превращается в кучу дерьма.

Вдоль автострады пронеслись красно-голубые отблески полицейской мигалки, но мчавшегося куда-то автомобиля видно не было. Ни Курц, ни Анжелина даже не взглянули в ту сторону.

– Стиви продал все, что осталось от нашей Семьи, Эмилио Гонзаге, – сказала Анжелина. – У него не было выбора.

– Гонзага управляет судьями и определяет расклад голосов в комиссии по досрочному освобождению, – заметил Курц. – Но почему бы вам всего-навсего не подождать освобождения брата? Перепишите свой сценарий. Начните свою игру позже, когда завоюете его доверие.

– Стиви не доживет до осени, – ядовито усмехнувшись, возразила Анжелина. – Неужели вы думаете, что Эмилио Гонзага собирается держать рядом с собой прямого наследника Фарино? Эмилио намеревается управлять обоими семействами. Стивен Фарино ему совершенно не нужен.

– А вы?

– Я нужна ему как его шлюха.

– Неплохое положение для подготовки заговора, – заметил Курц.

Анжелина Фарино Феррара шагнула было вперед с таким видом, как будто хотела дать ему пощечину, но овладела собой и остановилась.

– Хотите узнать, почему я отправилась на Сицилию и Сапожок?

– Внезапно пробудился интерес к искусству Ренессанса? – предположил Курц.

– Эмилио Гонзага изнасиловал меня семь лет назад, – проговорила она сдавленным голосом. – Мой отец знал об этом. Стиви знал об этом. Вместо того чтобы взять тесак и кастрировать этого ублюдка Гонзагу, они решили отослать меня прочь. Я была беременна. Мне было двадцать пять лет, и я была беременна «плодом любви» Эмилио Гонзаги. Папочка хотел, чтобы у меня был ребенок. Он хотел заполучить рычаг для слияния компаний. Так что я отправилась на Сицилию. Вышла там замуж за мелкого дона, с которым наша Семья была немного знакома.

– Но вы не родили ребенка, – утвердительным тоном заметил Курц.

– О нет, родила, – ответила Анжелина и снова рассмеялась своим жестким коротким смешком. – Родила. Мальчика. Красивого мальчика с жирными пухлыми губами Эмилио, с прекрасными карими глазами и подбородком и лбом Гонзаги. Я утопила его в Беличе, это такая река на Сицилии.

Курц промолчал.

– Вам, Курц, будет совсем непросто убить Эмилио Гонзагу. Его поместье на Гранд-Айленде не просто похоже на крепость, это и есть самая настоящая крепость. Чем старше Эмилио становится, тем сильнее им овладевает паранойя. Он родился параноиком. Он почти не выходит из дому. Не позволяет никому приближаться к себе. Держит на жалованье двадцать пять лучших убийц штата Нью-Йорк и гниет взаперти на своем острове.

– Как вы намеревались убить его? – спросил Курц.

Анжелина улыбнулась:

– Что ж, я вроде как надеялась на то, что теперь, когда вы знаете то, что знаете, вы могли бы позаботиться об этой подробности для меня.